Судьба «наказала» Олесю Судзиловскую по полной программе: она красива, она стройна, и она – о боже! – блондинка. Словом, весь комплект, необходимый для того, чтобы считаться обычной смазливой пустышкой. Вдобавок на вечеринках она блистает в нарядах по несколько тысяч долларов, а домой ее увозит роскошный автомобиль с личным водителем. Со всем этим «богатством» попробуй докажи, что ты еще умна и талантлива. Именно этим и приходится заниматься Судзиловской все свободное от работы время. Вот уже многие годы Олеся Судзиловская ведет двойную жизнь. Ту, которая видна всем – с гламурными вечеринками, поездками на скачки и с ужинами в самых фешенебельных ресторанах, – мы попытались зафиксировать в рамках нашей фотосессии. Что оказалось не так сложно: Олеся действительно прекрасно держится верхом.
Об изнанке этой сверкающей оболочки знают только ее близкие друзья. Что происходит, когда выключаются софиты и фотографы разъезжаются по домам? Завесу таинственности над этой частью своей жизни Олеся приоткрыла в нашей беседе – и многое из того, о чем она рассказала, оказалось довольно неожиданным.
Олеся: «Недавно сидели со старым приятелем у него дома на кухне, и в какой-то момент он воскликнул: «Олеся, какой бред! О чем мы с тобой говорим? Мы беседуем об одиночестве! Кому сказать – ведь не поверят!» И он прав – действительно не верят. Никому ведь не интересно, что я работаю сутки напролет, не видя света белого, что с мамой мы из-за безумного графика съемок встречаемся не чаще чем раз в месяц, что все эти атрибуты роскошной жизни дают нам на один-два вечера в рамках какой-нибудь рекламной кампании, что драгоценности после светских раутов сдаются обратно в ювелирные магазины, а мы возвращаемся в свои пятиэтажки. Помню, на какой-то презентации был показательный случай. Одна актриса – не буду называть ее фамилию – стоит, вся такая красивая, в вечернем платье и в драгоценностях, и спрашивает меня: «Ты не видела представителя ювелирного магазина? Так хочется домой, а еще надо все эти бриллианты сдать». Я ей советую: «Да езжай домой, а драгоценности сдашь завтра». – «Какое завтра? Я живу в хрущевке, зайду в подъезд, а вдруг там какой-нибудь сосед малоимущий даст мне по башке – он-то на эти деньги будет всю жизнь почивать, а мне долгие годы расплачиваться». Вот эта банальная бытовая история абсолютно про меня – про пятиэтажку, про моего водителя – который провожает меня до квартиры не потому, что так положено по рангу, а потому, что невозможно в вечернем платье ковылять по лужам и просто страшно одной в темном подъезде. Но профессия обязывает: ты должна выглядеть звездой – всегда роскошной и абсолютно беззаботной. И никому не надо знать, что у тебя есть какие-то проблемы. И что на кухне со старым приятелем Олеся Судзиловская сидит в вязаных носках и рассуждает об одиночестве».
Хук справа
Про одиночество точно никто не поверит. Когда я приехала после интервью с Олесей, коллеги задавали мне два вопроса:а) действительно ли Судзиловская так хороша, как на фотографиях, и б) кто ее сегодняшний бойфренд.
А когда я отвечала: «Хороша, но сейчас одинока» – лишь недоуменно пожимали плечами: «Да ладно, она просто чего-то недоговаривает».
Олеся: «Боятся ли меня мужчины? Боятся. Опять же из-за сложившегося образа недоступной великосветской дамы. Конечно, это не пропаганда: мол, не бойтесь, подходите… Хотя все-таки – нужно отдать должное мужской смелости – бывают и исключения. Один молодой человек подошел и сразу, без предисловий: «Олеся, я знаю, что тебе нужно в этой жизни». – «Подождите, я сама не знаю, что мне нужно». – «Спокойно, вот тебе кольцо, пойдем замуж». С таким мужчиной можно почувствовать себя настоящей женщиной».
– А женщины к вам как относятся?
Олеся: «Боятся конкуренции. (Смеется. – Авт.) Мне в свое время задавали вопросы типа: «А не боится ли Оля Дроздова отпускать Диму Певцова сниматься вместе с вами?» Позже то же самое спрашивали про Лиду Вележеву и Алексея Гуськова. Можно подставлять другие фамилии – в зависимости от того, с кем я снимаюсь в данном проекте. Почему-то никому в голову не приходит, что если бы я действительно уводила чужих мужей, я бы давно без работы осталась».
– Какие еще безумные слухи приходилось слышать о себе?
Олеся: «Ну, к примеру, такой: будто я побила режиссера, да так, что он месяц лежал в больнице с вывернутой челюстью. Представляете, какой силы должен быть у меня удар, чтобы взрослый мужчина месяц пролежал в больнице? Даже не понимаю, для чего люди внаглую придумывают такие невероятные вещи. Ведь такие слухи – они реально мешают работе, потому что многие просто боятся со мной связываться. Про это избиение мне, к примеру, рассказал один мужчина-режиссер. Со словами: «Мне теперь даже страшно к вам подходить. Говорят, вы деретесь». Еще много «новостей» приносит моя одноклассница – она работает в Останкино и частенько в местном кафе слышит очередные небылицы. От рассказов, что я вышла замуж за крутого олигарха, до обсуждений, как недавно Олесю Судзиловскую пьяную видели в клубе. И это при том, что я уже семь лет не пью вообще».
– А почему, кстати?
Олеся: «Просто в какой-то момент поняла, что мне это стало мешать».
Девочки и золотые парни
Слухи и сплетни – это все издержки актерской профессии. Красивая женщина, которая постоянно на виду, просто обречена тянуть за собой шлейф подобных разговоров. Поразительно, но мама Олеси, которая сегодня учит знаменитую дочь не слушать злопыхателей, много лет назад сама привела свое чадо к этой профессии.После окончания школы Олеся никак не могла определиться со своей дальнейшей судьбой. И когда она окончательно опоздала на вступительные экзамены во все государственные институты, мама взяла инициативу в свои руки и нашла для нее вуз: театральное училище на коммерческой основе.
Олеся: «Я не из тех девочек, которые в детстве мечтали стать актрисами. Нет, я вся была в спорте – с четырех лет занималась художественной гимнастикой, поэтому никогда не наряжалась в мамины платья и не грезила пройтись по ковровой дорожке. Во многом на мою судьбу, на мое появление в актерстве повлияли люди, окружавшие меня. Например, бабушка моей подруги, которая как-то сказала: «Олеся у нас точно артисткой будет». Я, помню, отнекивалась: «Какая из меня артистка? Я сроду не участвовала даже в школьной самодеятельности». Но бабушка тогда как отрезала: «Вот поверь мне, так оно и будет. Вырастешь, станешь актрисой и сама мне потом позвонишь». В четырнадцать лет я совершенно случайно снялась в кино – был такой трехсерийный фильм «Посредник». Но это просто так совпало: ассистент по актерам жила в нашем районе и зашла именно в нашу школу, именно в наш класс. Позже мама почему-то отвела меня именно в театральный институт, хотя я ни о чем таком даже не заикалась, да и она сама, как мне кажется, не особенно верила в мои актерские таланты».
Тем не менее учеба в коммерческой театральной школе при Московском социальном университете до сих пор вспоминается Олесе как один большой праздник длиною в два года.
Олеся: «У нас подобрался хороший коллектив. Лучшие педагоги Москвы – по танцам, по речи, по психологии – преподавали в той школе. У нас даже был свой отдельный театр – в Текстильщиках сняли целый Дом культуры, в котором мы практически жили, в громадных комнатах за кулисами. А лекции проходили прямо на сцене – словом, ощущение театра перманентное. Особое внимание уделялось нашему внутреннему миру. Каждое утро у нас начиналось «с круга» – мы садились плечом к плечу и обсуждали каждый свои проблемы, рассказывали сны. А потом ставили отрывки по своим снам. Я тогда была влюблена и в наших педагогов, и в сокурсников, и даже в это помещение. Жаль, это время закончилось очень быстро. Все развалилось из-за банальных вещей: один человек влюбился в другого человека, начались интриги, склоки, разборки… В девятнадцать лет я опять встала перед выбором – что делать дальше. Поскольку с нами работали несколько педагогов из МХАТа, мне посоветовали поступать туда, в Школу-студию. Первый год я проходила просто вольнослушательницей, а потом стала полноценной студенткой».
– А когда пришло ощущение, что актерство – это все-таки правильный выбор?
Олеся: «Как раз в Школе-студии МХАТ все и случилось. Долгое время меня воспринимали просто как «красивую вешалку». «Стой здесь», – говорили мне. «А текст будет?» – интересовалась я. «Тебе не надо». Пока наш преподаватель Игорь Золотовицкий не предложил мне роль. В спектакле «День рождения Смирновой» по пьесе Петрушевской я должна была играть героиню – закомплексованную тетку с пучком на голове, неухоженную и несчастную. Помню, Золотовицкий мне сказал: «Так, две недели не мыть голову. Тебе должно быть очень неудобно появляться перед людьми». Я от одной этой мысли пришла в ужас: Авангард Леонтьев, преподаватель нашего курса, постоянно следил, чтобы мы, все девочки, были настоящими леди. А это значит – ухоженные головы, ухоженные руки, всегда на каблуках, спина прямая. Вот так, как мы с вами сейчас сидим, закинув ногу на ногу, истинной леди сидеть ни в коем случае нельзя – нужно ноги вместе, коленочка к коленочке, слегка вбок. Поэтому, я помню, очень волновалась: как же я в таком виде – с немытой головой и полным отсутствием косметики – появлюсь перед мальчишками.
Первое ощущение некоей актерской свободы я испытала еще до того, как вышла на сцену, – в тот момент, когда в коридоре меня не узнала собственная мама».
Еще будучи третьекурсницей, Олеся Судзиловская стала актрисой Театра имени Маяковского. Играла у самого Андрея Гончарова – в последнем спектакле, который великий режиссер успел поставить при жизни.
– Театральный дебют – и сразу в Маяковке, и сразу у Гончарова, сразу – в главной роли. Местные примы не строили козни «молодой выскочке»?
Олеся: «Я была еще студенткой, поэтому, наверное, в театре ко мне лояльно относились. Скажу без особой критики к себе, без самоуничижения – я начала там успешно репетировать. Спектакль «Как вам полюбится» Гончаров ставил много лет – за это время актеры успели пережениться, родить детей, а главных героинь он все не мог найти. Когда он утвердил меня, пришлось выучить весь спектакль буквально за десять дней. Конечно, у меня тогда был шок – еще не успела закончить институт, а уже работаю в театре, но в то же время и кайф невозможный. Нет, меня спокойно восприняли. Помню даже, как Майя Полянская, актриса нашего театра, на Восьмое марта принесла мне в подарок свою книгу с автографом. Что было вообще невероятно – в принципе мне должны были не книги дарить, а пудру в пиджак сыпать и клей в ботинки лить. Забавно, но с настороженностью меня приняли вовсе не примы, а мужская часть труппы. Причем не мэтры – что было бы не так страшно, а среднее поколение. Там в театре была такая элитная тусовка, и вот все они вывалили в зал и сели сложив руки: давай-давай, покажи, на что способна. Видимо, я смогла сломить их снисходительное отношение – довольно скоро я влилась в коллектив, мы вместе гуляли, веселились, ну и репетировали, конечно, сутки напролет».
Сегодня Олеся, параллельно с работой в театре, занята еще во множестве проектов. Практически готов спектакль «Фантазии Фарятьева», который ставит бывшая супруга Владимира Машкова актриса Елена Шевченко, – это ее режиссерский дебют. Примерно к концу этого месяца ожидаются премьеры сразу двух сериалов: «Золотые парни» и «Мошенники». А ближе к зимним праздникам появятся еще и «Девочки» – о том, как три подружки-актрисы в лице Олеси Судзиловской, Маши Голубкиной и Ольги Тумайкиной пытаются найти себя в профессии, да и денег заодно заработать.
И девичья фамилия...
Ну не бывает в жизни равновесия. Пока Олеся не чувствовала себя актрисой – училась в Школе-студии МХАТ скорее по инерции, с личной жизнью был полный порядок. Дома ее ждал любимый муж, которому Олеся с удовольствием и еду готовила, и даже одежду шила. Однако когда пошли успехи в театральной карьере, дала трещину семейная жизнь.Олеся: «Я очень рано вышла замуж. С моим будущим мужем мы познакомились, когда мне было шестнадцать лет. Я влюбилась тогда без памяти. Что было вполне объяснимо: моего мужа обожали все без исключения. И мама, и моя сестра Жанна – они его буквально облизывали. Вот только папа какое-то время не мог принять тот факт, что в моей жизни появился мужчина. Он вообще жутко ревновал меня ко всем представителям противоположного пола. На моей памяти был единственный мальчик, которого он сразу принял: еще когда я училась в восьмом классе, за мной ухаживал самый отпетый хулиган, которого только можно представить: он первым начал курить и ходил обычно в телогрейке с черепом на спине. Вот он папе нравился. А с моим мужем батя долгое время играл в одну и ту же игру – года два он постоянно делал вид, что забывает его имя. «М-м-м, как вас там, Вася, Паша…» Я выходила из себя: «Папа, достаточно. Уже все давно знают, что ты помнишь, как его зовут». Но потом сдался и папа. И мы водили вокруг моего мужа настоящие хороводы. Я часами стояла у плиты, варила ему борщи – не потому, что так надо, а просто мне так хотелось. От полноты чувств я и одежду ему шила, и брюки, что очень сложно, и рубашки. И ведь хорошо получалось: хотя муж мой был эстетствующим молодым человеком, он ходил в том, что я ему тогда мастерила.
Мы прожили вместе долго – в общей сложности восемь лет. Все сошло на нет, когда я начала расти в профессиональном плане, когда театр занял все мое свободное время».
– Женщине не прощается профессиональный успех?
Олеся: «Мне очень сложно ответить на этот вопрос. Я не знаю, как правильно, а как – нет. На всю жизнь запомнила совет совершенно замечательной женщины, кстати, психолога по образованию. Так вот, она мне говорила: «Не надо, чтобы муж видел, какая ты самостоятельная. Пусть у тебя будет своя машина, своя квартира, занимайся своей карьерой, но при этом будь Женщиной с большой буквы. Внутри ты можешь оставаться абсолютно самодостаточной, но мужчина при этом должен чувствовать, что без него ты бедная, несчастная и слабая». В этом, по ее мнению, и заключалась женская мудрость. Надо дать возможность мужчине захотеть делать что-то для тебя».
– Это очень трудная задача…
Олеся: «Трудная, не спорю. И работать над этим надо очень серьезно. А то мы хотим все получить, но при этом не работать. У нас сегодня на сильный пол возложено слишком много ответственности: он должен много зарабатывать, он должен посадить дерево, должен построить дом, должен вырастить сына. Вот они и устают жить с грузом того, что постоянно что-то должны. Таких мужиков, которые это выдерживают – правильных и способных, – очень мало. И на каждого – по восемь женщин».
– И почему-то – не нас с вами…
Олеся: «Да уж. Мне мой психолог даже как-то сказала: «Олеся, ты хочешь, чтобы «твой» мужчина был таким-то, таким-то и таким-то. Но, увы, мужчин с подобными качествами в стране – полторы штуки, в мире – три».
– Вы ходите к психологу?
Олеся: «У меня была в жизни личностная ситуация, когда я поняла, что мне нужен профессиональный человек – чтобы разобраться в себе. С этим психологом я была знакома давно, видела передачи с ее участием, она показалась мне невероятно обаятельной женщиной. Когда у меня в жизни начались проблемы, я ей позвонила, чтобы просто поговорить. Как-то незаметно мы стали с ней встречаться, вести долгие беседы. Позже я уже обращалась к ней как к врачу и платила деньги за свои визиты – я считала, что не вполне порядочно пользоваться ее знаниями бесплатно. И вы знаете, она мне очень помогла. Она мир воспринимает очень образно, что для нас, актеров, крайне важно – позже я даже отправляла к ней моих подружек-коллег. И еще она очень четко выводит на то, что тебе действительно нужно. Ты можешь сколько угодно себя обманывать, но она быстро все расставляет по местам: «Слушай, ты все это сама для себя придумала, а реальная ситуация выглядит совсем иначе». К сожалению, в какой-то момент она отказалась работать со мной».
– Почему?
Олеся: «Она это сформулировала так: «Я тебя сейчас окончательно «вылечу», и ты перестанешь играть. А в актере должен оставаться какой-то псих». Нас ведь еще в театральном институте учат, что воображение и психика должны быть подвижны, настроение – как пластилин, а нос – вечно горячим: нажмешь – польются слезы, еще нажмешь – зайдешься в смехе. А если бы я продолжала с ней общаться, то стала бы очень правильной, все про себя знающей, но очень сухой. А значит – практически профнепригодной».
– Ну отчего же, есть много актрис, играющих с холодным рассудком и трезвым расчетом…
Олеся: «Мне такие неинтересны. На мой взгляд, это вообще не про русских актеров».
– Вы очень серьезно относитесь к профессии. Скажите, а не обидно, когда вы рвете сердце, а зритель воспринимает вас всего лишь как красивую женщину – вот в этом кадре она привлекательна, а здесь как-то не так накрашена?
Олеся: «Нет, мне не обидно. Кто-то отметит, что я красива, кто-то – как я накрашена, а кто-то воскликнет: «Боже мой, какая судьба!» У меня, кстати, был случай, когда я просто стояла у зеркала и пыталась вытащить соринку из глаза. Это заметил один режиссер, который не смог сдержать эмоций: «Господи, Олеся! Сколько боли у вас в глазах!» Это я к тому, что каждый видит свое».
– Бывает, что режиссеры видят только сексуально привлекательную женщину, которой они – при удачном стечении обстоятельств – готовы даже подарить роль?
Олеся: «Понимаю, к чему вы клоните. Нет, в моей практике такого не было. Видимо, ко мне боятся подходить с непристойными предложениями – я ведь дерусь, вы помните? Нечто подобное случилось только на заре моей театральной карьеры, да и то все закончилось довольно забавно. Один известный кинорежиссер пригласил нас с подругой-однокурсницей в ресторан. Когда мы поняли, чего он от нас добивается, то просто сбежали от него. До сих пор помню – мы как сумасшедшие неслись по Арбату и хохотали».
– Дружба между мужчиной и женщиной возможна?
Олеся: «Судя по моему опыту, получается, что да. Есть много мужчин, которым я могу позвонить со своими проблемами, но с которыми у меня нет секса – если вы это имеете в виду».
– А с вашими бывшими вы общаетесь? Или отношения рвутся окончательно и бесповоротно?
Олеся: «Дружить со всеми не получается, но хорошие отношения поддерживаю. Настоящая дружба сложилась только с одним из них – моим бывшим гражданским мужем. Мы можем позвонить друг другу в любое время, поделиться самыми личными проблемами. Я уезжаю – он присматривает за моей кошкой».
– Эта дружба не выглядит чем-то натужным?
Олеся: «Нет, абсолютно. Да, был какой-то отрезок времени, когда мы вообще не общались – все-таки процесс расставания оказался для нас очень болезненным. Но потом это как-то забылось, и все пошло замечательно. Мы общаемся очень деликатно, не вспоминая прошлого, не обижая друг друга».
